Несмотря на то что в Израиле врачи и работники медицинской системы выходят на пенсию в возрасте 67–70 лет, доктор Сирил Шерер, начавший работать в медицине в 1939 году, практикует до сих пор. В возрасте 92 лет он продолжает принимать по несколько пациентов в неделю в своем домашнем кабинете в Иерусалиме, где на стенах висят подписанные портреты Михаила Горбачева, Далай Ламы, Исаака Штерна, Джимми и Розалин Картер и других знаменитых пациентов.
Несмотря на то что доктор Шерер начал работать в медицине ещё до введения антибиотиков, он тщательно следит за всеми инновациями медицины, ежедневно читает по 5 газет в день, изучает многочисленные профессиональные издания, а также по мере возможности принимает участие в медицинских конференциях. Помимо всего этого, он шлифует свой писательский стиль, работая над автобиографией.
«Опыт – это умение распознавать, что нужно отбросить, а что оставить в уравнении», – излагает он свою философию.
Глядя на его стройную фигуру, оценивая его феноменальную память на даты и детали вплоть до 80-летней давности, можно сказать, что Шерер знает толк в здоровом образе жизни,и, несомненно, сам делает то, что советует пациентам для поддержания себя в форме. Единственные проблемы со здоровьем, которые наблюдаются у 90-летнего старца, – синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) и сердечное сужение сосудов, которое было диагностировано у него в возрасте 31 года и с тех пор контролируется с помощью лекарств. «Помимо этого – я здоров как бык!» – сообщает врач.
Он распрощался с пагубной привычкой курить, которая в его время ещё позиционировалась как способствующая концентрации (мнение, которое щедро награждалось табачными компаниями).
«Когда покойный британский физиолог сэр Ричард Долл опубликовал свой трактат о связи между курением и раком легких и заболеваний сердца, я понял, что сигареты – это зло, и бросил курить ещё в 1948 году. На тот момент факторы риска и побочные эффекты никак не рассматривались медициной».
Как ни странно, он никогда не хотел стать врачом.
«Моя мать была домохозяйкой родом из Украины, а отец – скорняком из Лондона. У нас с ним было очень мало общего, и, помимо семейных трапез, мы с ним пересекались крайне редко».
Сирил вырос в еврейском квартале, который по сути своей был гетто.
«До 22 лет я не видел ни одного фруктового дерева, а когда мне был семь, мне открылась неожиданная истина: не все на свете были евреями, – вспоминает Шерер свое детство и юность. – У меня не было образцов для подражания. Я был довольно одаренным, с яркой внешностью, хорошим голосом и умением держаться на публике. Я мечтал стать актером, а отец хотел иметь возможность произнести: «мой сын – доктор». А он был очень властным, жизнь с ним мало чем отличалась от жизни в казарме».
Осенью 1938 года, когда Сирилу было 17, отец потащил его на встречу с доктором Кларком-Кеннеди, деканом лондонской медицинской школы, расположенной недалеко от их дома.
«Атмосфера была совсем недружелюбной. Декан окинул беглым взглядом мое беднейшее резюме и взглянул на меня с плохо скрываемым отвращением. Он смотрел в какую-то точку за моей головой, словно я принес в его кабинет падаль, после чего отчеканил явно заранее заготовленную фразу: «Извини, Шерер, но я уже принял двух евреев в этом году».
Молодой человек выдохнул с облегчением. Но отец не собирался сдаваться и обратился за помощью к семейному врачу, у которого были связи в медицинском институте Мидлсекса. Сирил был принят в институт в начале 1939 года, с трудом преодолев вступительные экзамены со второго раза. Как и всегда, обучение давалось ему нелегко.
«Я просто не мог спокойно сидеть. Тогда они называли это танцем святого Вита, но сейчас, 70 лет спустя, я понимаю, что это был синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Мне было сложно усваивать слова. Учебники были сложными, полны трудных терминов и без цветных иллюстраций. Пока я дочитывал одну строку, я уже забывал, что было в начале. Поэтому я никогда не сдавал экзамены с первого раза, только со второго».
После Блица в Лондоне Сирил Шерер перебрался в Лидс для ведения клинических исследований. Он окончил свое медицинское образование в возрасте 23 лет и начал практиковать в больнице в Лестере. Однажды по дороге в кино Сирил увидел объявление, призывающее врачей отслужить в течение года в оккупационных войсках в Японии. Поскольку ему не нравились ни пейзажи, ни погода в Англии, он решил присоединиться к военно-воздушным войскам. «Мама всегда говорила, что синий цвет мне идет», – подумал тогда он.
Во время службы в Японии он познакомился с Рут, на которой женился в 1949 году. Она была статистиком в военном правительстве Японии. Молодая пара переехала в Новую Зеландию, где Сирил служил в местной армии, а позже стал ассистентом лечащего врача. Рут работала секретарем для израильского консула-генерала во время его визитов в стране.
Роды своих троих детей врач принимал собственноручно. Сегодня у Сирила пять внуков и один правнук. Его жена Рут умерла год назад в Иерусалиме, после долгой и счастливой совместной жизни.
«Все мои дети очень умны. У меня замечательная семья, красивый дом, никаких материальных забот, и я все ещё работаю в медицине, да ещё в стране, где её уровень очень высок», – с радостью говрит Сирил Шерер.
По словам Шерера, метод обучения медицине 70 лет назад был абсолютно не похож на сегодняшний. «Не было стремления научить методологии самообразования. В 30-х и 40-х не было интересных лекций, развернутых презентаций в PowerPoint, никаких цветных иллюстраций. Самой продвинутой технологией был трехцветный мел. Никто не учил причине вещей: нам было необходимо вызубрить все мускулы, вены, артерии и кости и их предназначение. О методике обучения никто не думал, все только заставляли писать рефераты. Профессор был выше нас по социальной лестнице и потому указывал нам, что думать и делать. На моем факультете не было ни одной женщины, а врач советовал портному съездить на отдых на юге Франции, чтобы лучше себя чувствовать».
Шерер в корне не согласен с таким подходом. «Изучение медицины – интеллектуальное занятие, а практика – это вообще искусство. Если бы я был ректором института, я бы позаботился о том, чтобы хотя бы часть лекций велась профессиональными артистами».
До 1945 года медицина была полностью наблюдательной и стала основываться на научных доказательствах только с 90-х годов. Тогда врачи делали наблюдения, основываясь на своем знакомстве с пациентом, не имея возможности их подтвердить фактами. Эти заключения записывались, однако очень редко оказывались полезными.
С середины XIX и до конца XX века в медицине практически не наблюдалось активного развития. Однако среди наиболее ярких событий можно отметить следующие: использование эфира и анестезии, осознание важности стерильности и чистых рук, пастеризацию, понимание функции щитовидной железы, исследования инсулина, вакцину от столбняка и оспы, ультразвук и использование внутривенного введения жидкости, в частности на поле боя. Кожные ожоги лечили в ванне с физиологическим раствором, что было очень болезненной процедурой, но тем не менее действенной. Также был обнаружен пенициллин.
«Был такой дефицит, что в Англии пенициллин использовали повторно с помощью мочи пациента, принимавшего антибиотик».
После 13 лет мирной жизни в Новой Зеландии паре Шерер наскучила зеленая страна, и в 1961они решили репатриироваться в Израиль вместе со своими детьми, которым было 11, 10 и 6 лет.
«Я был активистом в сионистском движении в Лондоне с 9 лет, поэтому такое решение было естественным для нас. Мы с Рут обсуждали этот переезд долгие годы и даже поступили в «ульпан» (школу, обучающая ивриту). Но начало нового этапа было очень тяжелым. Мы жили в старом доме в Нетании, готовили с помощью примуса и использовали коробку со льдом вместо отсутствующего холодильника. Всё вокруг кишело крысами и скорпионами, и я был в тяжелейшей депрессии».
Финансовые сложности заставили Шерера покинуть семью и отправиться на заработки в Австралию, но уже через три месяца он не вынес разлуки и вернулся на частичную ставку от клиники Клалит. Но судьба распорядилась так, что доктор Сирил Шерер был представлен американскому консульству в Иерусалиме и стал работать на инстанцию лечащим врачом, ухаживая за семьями послов и создавая активную частную практику. Далее он стал лечащим врачом отеля Кинг Дейвид, где предоставлял свои услуги богатейшим людям мира, и даже сам майор Иерусалима Тедди Коллек тепло отзывался о нем.
Будучи одним из первых врачей, практиковавшим медицинский туризм ещё до того, как это стало нормой, Шерер утверждает, что никогда не взимал с богатых более высокую плату. «Это было бы нечестно, и я бы не поставил под удар доброе имя Израиля, используя слабость иностранцев. Больной человек особенно раним, тем более вдали от дома. Поэтому чуткий лечащий врач-израильтянин может благотворно повлиять на репутацию страны».
По материалам Jerusalem Post.